А.Д.Нордман (A. Nordmann) родился в 1803 г. на островке Руотенсальми близ южного побережья Финляндии, где его отец, полковник русской службы Давид Антон фон Нордман, командовал артиллерийской бригадой. В 1827 году он заканчивает университет в Або со степенью доктора философии и "лавровым венком" и с рекомендательными письмами известных натуралистов - графа фон Маннергейма и Христиана Стевена, отправляется в Берлин, на медицинский факультет недавно открывшегося университета. Здесь он обучается и работает у К. Рудольфи - "отца гельминтологии" и Х. Эренберга - основателя протистологии; принимает участие в съезде немецких естествоиспытателей, где знакомится с его председателем Александром Гумбольдтом и будущим петербургским академиком Карлом Бэром. Среди его знакомцев были, кроме того, геофизик Г. Эрман, изучавший магнетизм Земли, и выдающийся поэт и одновременно серьезный натуралист Адельберт Шамиссо, только что совершивший кругосветное путешествие в составе команды русского брига "Рюрик".

Будучи хорошим рисовальщиком, Нордман в Берлине подрабатывал, оформляя книги более состоятельных ученых, и одновременно занимался собственной диссертацией "Micrographische Beitrage", в которой описал 70 видов паразитов глаза позвоночных животных. Успех диссертации способствовал тому, что молодого ученого пригласили профессором на кафедру естественной истории в одесский Ришельевский лицей, имевший статус высшего учебного заведения. Педагогическая нагрузка в лицее не была чрезмерной, и Нордман сосредоточил свое внимание на организации "кабинета естественной истории", предложив в качестве задела собственное "собрание раковин и насекомых", дополненное в последующие два года 180-ю чучелами птиц и 1800-ми членистоногих. Вскоре Нордман параллельно был назначен заведующим Одесским ботаническим садом, где развил бурную деятельность по сбору коллекций флоры Южной России, наладил обмен растениями с аналогичными учреждениями Петербурга, Берлина, Вены и организовал школу садоводства с отделением шелководства.

В 1833 г. Нордману удалось осуществить свою мечту о путешествиях, зародившуюся еще под впечатлением от рассказов его берлинских друзей. Вместе с основателем Никитского ботанического сада, старым знакомым Х. Стевеном и зоологом С. Куторги он совершил поездку по крымскому Причерноморью, а в 1835 г. в сопровождении садовника Никитского сада Т. Доллингера на паруснике "Бургаз" отправился к берегам Кавказа.

Путешествие по Кавказу в те годы ничем не напоминало курортную прогулку. Местные жители не были расположены к русским, свирепствовали эпидемии; изучение черноморского побережья, занимаемого "свободными черкесами", проходило по большей части в виде своеобразных десантов: путешественники около двадцати раз высаживались на берег под прикрытием конвоя с пушкой, собирали образцы и возвращались на корабль. Попутчиком Нордмана и Доллингера был известный прозаик-романтик А. Бестужев-Марлинский, который прекрасно знал местные обычаи и топографию и оказывал натуралистам благожелательную помощь. (Марлинский и Доллингер в 1837 г. умерли: первый погиб в стычке с черкесами, второй - от последствий перенесенной в экспедиции малярии.) В окрестностях Геленджика, Гагры, Пицунды, Нового Афона и Сухума исследователям удалось собрать до 2000 экземпляров растений и богатую коллекцию насекомых и земноводных.

Затем натуралисты принялись за изучение альпийской природы, запланировав восхождение на Месхетский хребет. На одной из горных вершин, именуемой Сомлией, по распоряжению гурийского начальства была сооружена бревенчатая хижина, до которой Нордман с Доллингером, ослабленные малярией, добрались лишь с третьей попытки. Затем они перебазировались еще выше - в развалины, "некогда обитаемые аджарскими пастухами", и в течение трех недель исследовали ближайшие вершины. Позднее, после двухмесячного отдыха и лечения в Озургети, путешественники верхом через Кутаис и Зугдиди и морем через Поти, Геленджик и Севастополь вернулся домой. Результаты экспедиции, за которую Нордман в 1836 г. был награжден бриллиантовым перстнем, оказались весьма значительными: было добыто 12 000 ботанических образцов, 300 моллюсков, 232 тушки птиц, 3600 насекомых и т.д. Кроме того, ученый составил список (из 43-х мест) исторических развалин на территории Абхазии. Собранный гербарий Нордман частично обработал сам, частично при содействии ботаника Ледебура, описавшего по доставленным материалам 50 новых видов растений. Закавказскую пихту, обнаруженную Нордманом, описал лично Х. Стевен.

В следующем, 1837 г. в Одессу прибыла комплексная экспедиция А.Н. Демидова, изучавшая полезные ископаемые, флору и фауну юго-восточной Европы. Собранная русским меценатом группа французских ученых начала свою работу в Венгрии, продолжила в Сербии и Валахии и, наконец, обустроилась в Одессе, ставшую, по выражению Демидова, их "главной базой". Он писал, что посещение Ришельевского лицея и Ботанического сада стало для всех значительным событием, "потому что оно дало членам экспедиции повод познакомиться с профессором Нордманом, с воодушевлением занимавшимся естествознанием и изучением края". И хотя в демидовской экспедиции Нордман сыграл всего лишь роль гида, последствия их знакомства для одесского профессора были значительны. Члены экспедиции, и в их числе Нордман, были представлены императору Николаю Павловичу в Вознесенске, куда тот прибыл для осмотра аракчеевских военных поселений. Результатом этой аудиенции стало высочайшее повеление издать результаты исследований в наиболее роскошном виде в Париже, куда и был направлен Нордман,- не только ученый, но и, как мы помним, неплохой рисовальщик,- для наблюдения за изготовлением цветных таблиц.

В Париже Нордман, помимо того, что прекрасно справился с изданием великолепного атласа, продолжал писать свой фундаментальный труд "Понтическая фауна" и участвовал, по лестному предложению французских коллег, в расширенном переиздании "Естественной истории беспозвоночных животных" Ж.Б. Ламарка, взяв на себя весь раздел гельминтологии.

Во время эпидемии холеры в 1848 году умирает жена Нордмана, и он, обеспокоившись за жизнь четверых детей, решает покинуть Одессу; вскоре его утверждают в вакантной должности профессора натуральной истории Гельсингфорсского университета. За годы работы Нордмана в одесском лицее зоологический кабинет разросся до 11 582 объектов, а перед отъездом профессор передал сюда в дар еще около полутора тысяч "допотопных костей", собранных им во время многочисленных поездок по югу.

Приятной особенностью работы в Гельсингфорсском университете стало для Нордмана то, что здесь, с учреждением специальной кафедры ботаники, он смог с 1852 г. полностью сосредоточиться на зоологии. Его мечтой был теперь уже не просто зоологический кабинет, но настоящий естественноисторический музей. Нордману удалось ввести в штат должность энтомолога и приобрести для университета энтомологическую коллекцию графа Маннергейма. Сюда же влились образцы насекомых, привезенные профессором с юга, а позднее - гербарий Х. Стевена (23 000 листов), за которым Нордман ездил в Судак в 1860 г. Здесь его достигло приятное известие: "после того как Эренберг занял освободившееся место Гумбольдта", Нордмана избрали иностранным членом Французской академии. Годом раньше Нордман, называвший себя не иначе, как "erbarmlicher Naturforscher" ("жалкий натуралист") уже был избран членом-корреспондентом Российской Академии наук.

На протяжении всей научной карьеры Нордман интересовался насекомыми едва ли не больше, чем всеми другими зоологическими объектами, за исключением гельминтов. Как директор Одесского ботанического сада он решал прикладные задачи, связанные с вредителями растений, а также с разведением гусениц китайского дубового шелкопряда. Наиболее же полно его энтомологические интересы воплотились в монографии, посвященной жукам семейства Staphylinidae, из которых 14 видов им были впервые описаны. Результатом шестнадцатилетних наблюдений за бабочками Бессарабии, Крыма и Кавказа стала его работа "Die im Gebiete der Tauro-Caucasica beobachteten Schmetterlinge" с небольшим приложением "Neue Schmetterlinge Russlands", где дается описание нового рода бабочек Damora из иркутского региона. В этих работах 1851 года в равной степени проявились таланты Нордмана-энтомолога и иллюстратора, причем, здесь было дано и изображение нового вида "аполлона", экземпляры которого были пойманы автором в горах Аджарии и переданы для изучения Менетрие. Эта бабочка была описана Менетрие и названа в честь ее открывателя "Doritis nordmanni" (ныне - Parnassius nordmanni Ménétriés, 1849). К сожалению, к моменту запоздавшей публикации работы Нордмана почти все 172 вида бабочек, упоминаемых в ней, уже имели авторство и дату: его исследование утратило фактор новизны, но тем не менее остается по числу видов, качеству их описания и изображения наиболее значительным лепидоптерологическим трудом первой половины XIX века по кавказским чешуекрылым.

В последние годы жизни Нордман любил ловить бабочек и собирать растения в окрестностях курорта Сент-Мориц, однако, не публиковал новых работ о них. Следы энтомологических коллекций профессора Нордмана, к сожалению, не удается разыскать ни в Одессе, ни в Гельсингфорсе; сохранилась лишь часть материалов, отправленная им в дар Зоологическому музею Берлинского университета им. Гумбольдта.

Будучи глубоким знатоком животного и растительного мира юга России, Нордман все-таки "не дал никаких обобщений экологического или биогеографического характера, а просто описал с возможной точностью и добросовестностью все то, что видел, пользуясь обычной методикой, укоренившейся со времен Палласа... Аккуратного, дотошного Нордмана никак нельзя было причислить к "романтикам" науки, даже к теоретикам. Но регистратором, описателем новых фактов он был превосходным, и систематика была его стихией".

© Павлов Н.Г.
Н.Г.Павлов, e-mail: tomares@peterlink.ru