ПЕРУАНСКИЕ ВОСПОМИНАНИЯ Р.В. ЯКОВЛЕВА

Р.В. Яковлев

Удачное стечение обстоятельств в виде наличия свободного времени, хороших отношений с одним из известнейших на постсоветском пространстве энтомологом Игорем Плющом и необузданного желания, позволило мне в конце 2002 года принять участие в увлекательном турне по одной из удивительнейших стран южно-американского континента - Перу.

1. ПЕРВЫЙ ШАГ

Думаю, каждый турист, побывавший в тропиках, испытывает странное ощущение, когда его утомленное тело оказывается, благодаря чаяниям приличной авиакомпании, на другом конце земного шара. Так и наши органы чувств, едва мы ступили на землю, открытую Колумбом, переполнились потоком хлынувших на нас ощущений. Сухой, жаркий воздух Лимы, запах океана, бесконечно-назойливый визг клаксонов, громкая речь…
А у нас впереди целый месяц работы, целых тридцать дней бесконечных дорог Перу. Наш первый день в Лиме был наполнен разговором с нашим будущим ангелом-хранителем Марком-Антонио Гуттьеросом, который вызвался быть проводником, водителем и помощником на протяжении четырех тысяч намеченных километров маршрута.

2. ДЕНЬ ВТОРОЙ, ШАГ НОМЕР ДВА

Прохлада, как насмешка в экваториальном поясе, чуть щиплет за спину, когда в 4 утра мы вышли во двор гостиницы Фламинго и начали упаковывать наши многочисленные рюкзаки, камеры, генератор. Раздающий какие-то инструкции высоченный Плющ, пригласивший меня в это мероприятие, перевернувшее мою жизнь. Так хочется спать, вовсе не хочется есть, черное как деготь кофе не может достучаться до вас… Наши две "японки" вышли на трассу, несколько поворотов по улицам, которые еще не начали подметать и мы на трассе. Через час езды по жесткой как щит пустыне и мы начали штурм Кордильер, которые мы заучили в школе как Анды. Привыкший к горному ландшафту, видевший Алтай не на уровне озера Ая и справедливо считающий Онгудай низкогорьем, я был шокирован демонической красотой мощного мускула восточной Кордильеры спаявшей западный берег Южной Америки. Русско-монгольская артерия Чуйского тракта не имела никакого сравнения с этой дорогой. Полукилометровые отвесы, сухие как верблюжьи горбы склоны западной экспозиции хребта мы преодолели за 4 часа. Небольшой городок Ла-Ороя, раскинувшийся немного выше чем на 4-х километровой высоте, встретил нас сонными фигурами горцев-шахтеров и небольшим базарчиком с вездесущими пончо и пуловерами.

Перевал открылся неожиданно за очередным поворотом. 4888 м это круто для асфальтированной дороги и, что наиболее смешно (или скорее обидно за наших доблестных дорожников), узкоколейного, но функционирующего ж.д. полотна. Шум прибоя в висках, неожиданные темные круги при взгляде на столь близкое Солнце, призывы опытного шефа заставили нас начать немедленный спуск. С высоты 3800 (альтиметр, охреневший от перепадов давления, все еще показывал признаки жизни) склоны ожили. Вместе с природой начали оживать и мы. Тонкие как нити водопады открывались поминутно то там, то здесь. Горный первичный лес сначала ложился на склоны широкими мазками, а потом, через полкилометра высоты плотно окутал почти отвесные склоны. Через пару часов мы остановились. Яркая молния перелетевших попугаев, крик тьмы цикад и кузнечиков, грохот горной безумствующей в своей каменной тюрьме реки, ленты папоротников висящих со склонов, пальмы оповестили нас о том, что мы там, куда стремились. Первый деревенский базар, где мы купили неизвестно зачем 32 кг бананов на один доллар, приветливые продавцы-индейцы, куча пузатых смуглых детей. Черные как нефть косы индианок, улыбающиеся лица мальчишек, лезущих прямо в видоискатель. Робкий и благодарный взгляд хозяина, которому мы сделали недельную выручку. Фрукты и овощи, которым не знаешь имени. Счастливый проводник, видящий наши счастливые лица. А рано ночью шумное Сатипо, зуд моторикш, красивая испанская речь, пожилой рецепсьoн в монументальном отеле. И сон, сон…

3. ЛЮДИ

Их, вероятно, можно разделить в Перу на четыре категории. Городские жители, как и везде, наименее интересны - клерки спешащие на работу; мелкие торговцы, оккупировавшие каждый угол, как саранча; пронзенная избыточным пирсингом молодежь… Ночные девки, ждущие вас на окраинах городов в сомнительного вида заведениях "От заката до рассвета"; бесконечные в своем числе чистильщики обуви; зазывалы в автобусах без номеров; официанты, рассекающие несколькими ударами мачете огромный ананас… Удивительно плотный поток машин в Лиме, роскошный квартал Мира-Флорес со сторублевым кофе и трущобы, с обязательной волейбольной сеткой поперек проезжей части… Регулировщица в ватно-марлевой повязке на лице, в дыму автомобильного ада; бронзовая от загара леди за столиком напротив; мальчишка снующий в плотном людском потоке в поисках кошелька… Акробаты, жонглирующие факелами прямо на шоссе; нищий с полуотгнившей ногой, пытающийся выманить своим видом лишний соль, и потому не спешащий с ампутацией; и как везде - прекрасные и дивно смешные дети…

Город притягивает вас и отталкивает одновременно. Он дарит шум прибоя на пристани, волны с другой стороны Тихого океана, вкус бордового, как кровь дракона, чилийского вина, запах копченого кальмара; он же ранит вас видом разваленных 8 бальным землетрясением домов в Арекипе, он больно вас ранит нищетой и стоном бесконечных трущоб. Город разный, такой же разный, как, вероятно, везде.

Кечуа, неторопливые горные жители. Обжившие прилепленные к склонам, на безумно-высокой тибетско-гималайской высоте, деревушки. Каменные стены их жилищ выдерживают натиски бурь, их мясная еда дает силы бороться с дефицитом кислорода и избытком холода, их кока… Их кока спасала нас от чугунных объятий горной болезни. Маленькие листики, служащие сырьем для убившего золотую молодежь Америки кокаина. Но ничего общего с наркотиками не имеющие. Они продаются на каждом горном базарчике, в супермаркетах как Мате де кока. Разжеванный лист холодно щиплет рот и пищевод и дает сил справиться с высотой. Привыкания нет, есть только благодарность. Если сожрешь листиков тридцать, чуть пьянеешь, хочется говорить больше обычного. Но рекомендуемая, поддерживающая покидающие вас силы доза, это листиков семь - десять. Они возделывают картофель на высоте до четырех с половиной километров. Кечуа готовят странный соленый сыр, они шьют (точнее вяжут) великолепную одежду из шерсти альпаки. Она греет здесь в тридцать мороза, она впитала силу их солнца. Солнца кечуа.

Жители дождевого леса - аймара. Эти лесные охотники хранят тепло своих очагов в соломенных хижинах. Их деревни довольно часто мелькают на берегах рек, когда длинная моторка несет вас и ваш иквипмент к очередной цели. Они добры и честны и, поверьте, была возможность в этом убедиться. Программы врачей без границ спасли их от смертельной малярии и калечащего лейшманиоза. Нафаршированные червями кишечники теперь удел самых удаленных забытых или еще не замеченных Богом деревень в Амазонии. Мы жили пять дней в одной из таких деревень. Один из локальных гидов дон Иисус, раздевшись и обнажив свой тощий торс, невольно продемонстрировал нам явственные следы пуль, когда-то прошивших его немолодое тело. Оказывается, он был одним из участников коммунистического движения Тупак-Амару, которое сражалось в дебрях по обе стороны Укаяли с правительственными войсками всего пять - шесть лет назад. Красные, как водится, были разбиты и в джунглях воцарил мир.

И озерные обитатели водной глади высокогорного водного резервуара - Тити-Каки. Их тростниковые острова мягко приняли наш катерок и день работы на перуанско-боливийской границе запомнился холодом, ветром и босой ребятней, бегающей по тростниковому островку по щиколотку в жидком льду воды.

4. ПРИРОДА

Целью нашей экспедиции было исследование необозримого мира шестиногих жителей Перу - насекомых и растений. Сложно забыть ведерный по объему чашевидный лист, который при неосторожном движении выплескивает на вас десяток литров своего содержимого, состоящего из воды, водяных жуков, личинок комаров и водорослей. Или трехсантиметрового муравья с жалом, удары которым могут заставить вашу руку не слушаться команд. Сложно забыть блестящих как полированная сталь бабочек морфо, медленно порхающих над лесной дорогой. Стада близких родственниц лам - изящных как девы викуний, грациозно ломающих тонкий ледок копытцем на пятикилометровой высоте.

Мне никогда не забыть многоголосье лягушек на болотистых склизких берегах Рио-Тамбо. А хрюкающего броненосца, бросившегося прочь прямо из под ног; а небольшого стада водосвинок мирно пасущихся на опушке зеленого ада. И стену трехэтажного роста тростников, когда мы, спасаясь от вышедшей из берегов реки, пробивались к поселку. Затхлый запах в чаще: прелых листьев, влаги, переспевших фруктов, запах земли, жадно вбирающей в себя остатки жизни и тут же буквально изрыгающей ее из себя. Необыкновенные белые дюны в мертвой как сотня мертвецов Атакаме. Жадный холодный океан, от которого невозможно оторвать взгляда. Его избитые ледяными волнами Чилийского течения и штормовым зимним июльским ветром берега. Унылые пеликаны, набившие утробу рыбой. И холодное дождливо-снежное небо над боливийским берегом Тити-Каки.

Когда облепленное всевозможными насекомыми освещенное полотно, во время ночного лова насекомых привлекло с полсотни белых как мука ос, я поинтересовался у ветерана тропиков - нашего шефа. Что мол будет, если цапнет.
- Да ничего, - молвил занятый и как обычно немногословный Плющ. - Вот один раз моего напарника ужалила…
- Ну и что?
- Да все нормально, голова болела, бред, галлюцинации…
Такая вот она южно-американская природа, показавшая зубы в виде малярийного озноба у одного из наших через пару недель после экспедиции.
А вообще все выглядит абсолютно безопасно и абсолютно идеализированно. Комаров раз в десять меньше чем у нас в июне в бору, змею видели одну, да и та, прижав хвост, метнулась в чащу, как увидела нас. Крупных хищников практически нет, климат добрый и ласковый в большинстве мест. Воду, правда, из речки пить не надо, да и в большинстве случаев не захочется. Надо посетить врача в Лиме, чтобы, исходя из вашего маршрута и из вашего рабочего веса, выписал вам схему приема антималярийных таблеток. Уколоться в Новосибе (и желательно запить коньяком) прививкой от желтой лихорадки.

5. КУШАТЬ ПОДАНО И ЗВОН БОКАЛОВ

Есть в Перу любят. Там нет смертоубийственной привычки радовать ближнего своего тарелкой овсянки. Любая сельская забегаловка возрадует вас меню с сотней наименований, причем все они есть в наличии. Ну, знаете как у нас:
"- Что будете - белый хлеб или черный ?
- Черный.
- Извините у нас только белый".
В Перу будет и белый и черный и серый и коричневый. Жареная на огне курица, или шкворчащие на противне кальмары и прочая морская нечисть. Конечно асадо - много говядины, много лука, много чили, много картошки и салата. Так и просится душа купить пару бордовых бутылок из Сантьяго или из местного винодельческого района Ика. Недешевого, конечно, а по 40, а то и по 50 центов за бутылку. Молдавия отдохнула…

Фрукты, много фруктов. Всегда и везде. Прекрасная слабящая всё на свете диета. Особенно хороши ананасы, большие, неожиданно сладкие и дешевые. Манго, папайя. Нескончаемые сорта бананов. И еще из всего этого натуральные соки, соки, в которых соломинка стоит по стойке смирно. В жару неплохо помогало охлажденное до температуры полюса пиво - популярные "Кристалл", "Кускенья" и "Арекипенья". Можно пить жутковатый химически-желтым цветом извращенно-сладкий местный напиток - "Инка-кола". Из крепкого, нет не текила - это мексиканский эндемик, а аналог чачи - виноградная водка писко. Вещь неплохая, но не очень нужная в их климате, а в высокогорье нельзя, будет худо.

6. ТАЙНА

Перу манит сотни и тысячи туристов из-за возможности прикоснуться к тайнам живших там ранее цивилизиций. Потоки слоняющихся европейских хиппи, вылизанных, богатых и ухоженных пенсионеров, служащих в отпуск и вездесущих, увешенных оптикой японцев заполняют рейсы Люфтханзы, КЛМ и неизвестных японских компаний, соединяющие Франкфурт, Амстердам или Иокагаму с Лимой. Оттуда многие, не обремененные тощим кошельком и наличием свободного времени, сразу переносятся в высокогорный Куско. Мы туда приехали на машинах. Город красив узостью своих улиц, католическими храмами, мостовыми. Там мучительно привыкая к высоте (3200 м) можно сидеть в бесчисленных гостиничных патио, жаловаться соседу на головную боль и уплетать пирожное. У нас такой необходимости не было, т.к. тело и голова уже привыкли к горам. Куско стар, красив, Куско необычен своим испанским экстерьером и индейской сутью. Куско ворота в страну тайн.

И вот наш маленький отряд в компании с разномастной европейско-японской братией мчится по живописнейшей дороге на поезде, влекомом старым паровозом. Поезд причудливо забирается на перевал, поднимаясь по серпантину попеременными движениями вперед и назад. Около трех часов по горным ущельям, заросших буйной тропической растительностью. Потом час на автобусе и мы в древнем городе жрецов-инков знаменитом Мачу-Пикчу. Выстроенный в незапамятные времена, тесно прильнувший к скалистым склонам, город был открыт археологами в начале 20 века. Тогда полностью заросший лесом, а сейчас тщательно вычищенный для обозрения. Каменная кладка, огромные ритуальные камни для жертвоприношений с желобами для стока крови, солнечные часы, древний госпиталь, где тысячу лет назад протезировали зубы и делали трепанацию черепа. И приткнувшийся на огромной скале дом главного жреца.

Погода в тот день принесла сюрприз, буквально за минуту набежавшие плотные как ватное одеяло тучи окутали все окрестные горы, закрыв солнце. Столбообразные горы в мгновения ока были скрыты из наших глаз.

Ночной Куско с освещенной, традиционной для Латинской Америки, статуей Спасителя на возвышающейся над городом горе встретил нас…

7. САМАЯ ГЛАВНАЯ ТАЙНА

Теперь я психологически готов со встречей с летающей тарелкой. Противень плато Наска лежит под крылом маленькой пятиместной Сессны. Мы ложимся на борт и гид-пилот, щедро демонстрируя белые зубы, говорит на ломаном, не хуже чем у меня, английском: "It's the first figure - Triangle!" Под нами равнобедренный треугольник с длиной ребра около 300 метров. Со склона горы на нас смотрит "Космонавт" - исполинская человеческая фигура в скафандре, громадные крылья расправил каменный кондор. Тесные коридоры "Алькатраса" растворяются в дюнах пустыни. Мы делаем резкий поворот - классические фигуры "Колибри" и "Обезьяна" поражают нас огромными размерами и четкостью своих линий. Менее известные фигуры "Цветок", "Крокодил" и огромные "Руки" - пятипалые как у нас с Вами, но вряд ли наши…

Выбранные темные камни по определенной схеме создали этот горельеф на колоссальной площади одного из самых безводных мест нашей планеты. Мертвая пустыня стала холстом для неизвестных художников около двух тысяч лет назад. Целый институт работает в Перу по этой теме, но кроме картирования всех памятников и их охраны вряд ли чего он добился.

Плато Наска притягивает, оно будит воображение, оно ничего не объясняет, оно лишь спрашивает - чьи это руки, словно изломленные руки на такой же великой "Гернике" Пикассо; чье лицо смотрит из под очков гермошлема… Узнаем ли мы это, узнают ли наши правнуки…

8. ЭПИЛОГ

14 часов полета, амстердамский бар, усталость…
В Киеве мы прощаемся, программа выполнена, маршрут пройден…
Крепкие рукопожатия, слова, последние взгляды… Пока, Южная Америка…
До скорого, надеюсь…

© Яковлев Р.В.
E-mail: yakovlev_r@mail.ru